— Частично. Я увидела, что ты одинок, и подумала: каково ему было здесь в течение шести лет, пока он пытался приспособиться? А кроме того, я уже сказала — ты меня развлекаешь. Ну, хватит слов. Ты любишь музыку?

— Да, даже сам играю на флейте, — обрадованно откликнулся он. — У гвардейцев поощряют все, что может скрасить монотонную жизнь на борту крейсеров.

— У меня есть прекрасные записи музыки, которую ты, наверное, не знаешь, ибо она создана композиторами задолго до наступления космической эры. Мы их обнаружили в старых колониях — на Телефоре и Германии. Ты слушал когда-нибудь Бетховена?

— Нет.

Она склонилась над аппаратурой и вставила в ячейку тонкую магнитную ленту.

— Это должно тебе понравиться: концерт номер пять, называется «Для императора». Конечно, он был написан для доисторического, или почти доисторического, императора.

…Тинкар медленно выплыл из грез, в которые его погрузило потрясающее искусство людей, исчезнувших много веков назад.

— Это было чудесно, Орена. Наши современные музыканты, кроме, быть может, Мерлина, и в подметки не годятся старым мастерам. Но уже поздно, и мне пора. Я ведь даже не знаю, где находится моя квартира.

— Как, ты еще ее не занял? Но тогда она пуста! Тебе следовало купить все необходимое. В таких условиях тебе нельзя уходить!

Она хитро улыбнулась.

— Но если ты согласишься остаться у меня на ночь, я смогу тебе гарантировать, что ни один человек нашей цивилизации не почувствует себя оскорбленным.

4. ОДИНОЧЕСТВО

Когда он проснулся, Орены уже не было в комнате. Он оделся и увидел на столе записку: «Тинкар! Я ушла на работу. Увижусь с тобой на днях. Орена».

Он скривился и ощутил себя в глубине души униженным: послание было коротким и равнодушным. Потом пожал плечами: «Иная цивилизация, иные обычаи. Я ничего о них не знаю и не могу их судить».

На всякий случай глянул на часы — 8.30. Он еще не проголодался, а потому решил обследовать небольшое жилище. В комнате, где Тинкар еще не был, располагался кабинет Орены с диктографом, на столе лежала пачка листов — страницы неоконченной рукописи. Он взял верхний листок, посмотрел и понял, что, хотя книга и написана на межзвездном, ее трудно читать: диктограф использовал символы, весьма отличные от тех, к которым привык гвардеец.

»Значит, — подумал он, — им тоже не удалось решить проблему прямой транскрипции!» И все же ему удалось уловить суть романа: это была замысловатая история, происходившая на планете Каффир, о существовании которой он даже не подозревал, но планета могла быть и вымышленной. Герой, попавший в затруднительное положение, оказался прижатым к непроходимому обрыву воинами-калабинцами.

»Надо бы почитать произведения Орены, — сказал землянин сам себе. — Прежде всего это поможет мне узнать о ней, а потом и о ее цивилизации». Он вспомнил о разговоре, который случайно услышал, когда был часовым и каменной статуей стоял у дверей залы, в которой Император давал большой бал. На какое-то мгновение рядом с ним остановились два знатных человека. Он узнал аристократа помоложе — это был историк Бель Карон, двоюродный брат Императора.

— Ошибаетесь, дорогой друг, — говорил он, — ошибаетесь! В романах куда больше правды, чем вы думаете, если вы, читая их, следите не за развитием исторического сюжета, а пытаетесь понять саму цивилизацию. Уверяю вас, эти старые произведения рассказывают нам куда больше о состоянии доимперского общества, чем учебники истории. Не говорю уж о нашей социальной истории, которая соткана из пропагандистских фраз, предназначенных для безграмотного народа.

— Tcc! — прошипел второй собеседник и указал подбородком на Тинкара.

Историк обернулся.

— А! Этот! Гвардеец? Одно из двух: либо он умен и уже давно сомневается, либо глуп и вряд ли поймет то, о чем я веду речь.

Оба удалились, продолжая беседу.

»Я, должно быть, был глуп, — подумал Тинкар, — поскольку в то время я верил в официальную историю. А официальная история гласила, что за пределами Империи царят лишь варварство и хаос, там живут негуманоиды, только и ждущие, когда люди ослабеют настолько, чтобы их уничтожить… А теперь… Я увидел гигантские города-бродяги, а о них не скажешь, что они населены варварами. Есть и иные миры, населенные людьми, но не принадлежащие Империи».

Он положил на место страницу и вышел на улицу. Дверь с магнитным замком захлопнулась сама собой. Тинкар сверился с планом, зашел в ближайший справочный пункт, выяснил, что его квартира находится совсем рядом. Хотя Орена утверждала обратное, он подозревал это, а потому отправился в общий магазин 17 для покупки необходимой мебели.

Но сначала зашел к себе. Расположение пустых комнат оказалось таким же, как и у Орены. В магазине Тинкар выбрал узкую кровать, стол, два стула, несколько полок, самую необходимую утварь для кухни. Все это стоило сто стелларов, но с него взяли лишь половину, остальное он должен был выплатить в течение четырех месяцев. Ему бесплатно выдали устройство внутренней связи, обязательное для каждой квартиры. Все утро Тинкар занимался приведением в порядок нового жилища, а потом отправился в ресторан, где накануне встретил Орену.

Официант за стойкой узнал его.

— Что, планетянин, снова к нам? Тебе повезло, что Орена не потребовала своего права! Она метко стреляет!

— Я тоже. Это моя профессия, — хмыкнул землянин.

— А ты знаешь, что она уже убила троих?

Ему хотелось сказать, что на его счету несколько десятков, но он сдержался. Зачем? Тинкар выбрал два блюда.

— Ну ладно, болотная вошь, не дуйся! На борту «Тильзина» собрались не такие уж плохие парни. Полагаю, в тебе есть кое-что особое, если технор дал тебе карточку А.

Человек наклонился вперед, и его курносое лицо расплылось в улыбке.

— Если у тебя возникнут затруднения, зайди ко мне. Быть может, я сумею тебе помочь.

Тинкар сжался, услышав такое предложение от низшего по рангу, но тут же заставил себя сбросить напряжение. В конце концов, он не знал истинного статуса этого человека. В столь странной цивилизации он вполне мог быть выдающимся гражданином после того, как заканчивал свои обязательные два часа общественного труда.

— Куда приходить? — уточнил он. — Сюда?

— Конечно нет! Днем в лабораторию на палубе семь, улица двенадцать, зал сто двадцать два. После девятнадцати часов ко мне домой, палуба двадцать два, улица шесть, квартира сто пятьдесят семь. И то, и другое расположено в секторе три.

— В лабораторию? — удивленно переспросил гвардеец.

— Я химик. Спросишь Поля Петерсена.

Тинкар завтракал, пребывая в задумчивости. Только двое тильзинцев заговорили с ним, кроме технора и девушки, проводившей его до банка. И оба были настроены в общем-то дружески. А с Ореной у него сложились даже более чем дружеские отношения.

Закончив завтрак, Тинкар решил обследовать город. Судя по плану, это можно было сделать намного скорее, чем ему показалось вначале из-за размеров звездолета, поскольку сектора выглядели почти симметричными. Его внимание сразу привлекла одна особенность: в каждом секторе и на трех палубах располагались огромные помещения, обозначенные как машинные залы. Он направился к ближайшему из них и, только один раз сбившись с пути, оказался перед нужными дверьми. Его ожидал неприятный сюрприз: на дверях красовался огромный красный перечеркнутый круг.

»Вне моей досягаемости. Следовало этого ожидать. В конце концов и на наших крейсерах доступ к двигателям разрешен лишь механикам и офицерам».

Он философски пожал плечами, вернулся назад и долго бродил по городу, пока не убедился в том, что все, интересующее его, находится за дверями с перечеркнутым красным кругом.

Ему осталось лишь отправиться в библиотеку.

Библиотека университета располагалась в центре города между двумя парками. Тинкар пересек первый парк, тот кишел детьми, которые с криками носились друг за другом, совсем как на Земле. Он вошел в холл библиотеки и увидел две двери. На одной на межзвездном было написано: «Абонемент», на другой: «Читальный зал». Он вошел в последнюю.